Я пытаюсь научиться спать без транквилизаторов

Я пытаюсь научиться спать без транквилизаторов

Я пытаюсь научиться спать без транквилизаторов

Фото: ТСН.ua

Россиянка рассказала, чем она занималась в Украине и почему ее задержали.

Активистка из Москвы Анастасия Леонова почти полгода провела в Лукьяновском СИЗО - ее поместили туда в декабре 2015 года по подозрению в терроризме. В Украине она занималась волонтерской деятельностью, но после задержания ее стали называть не иначе как "агент Кремля".

В СБУ Леонову связывали с разведывательно-террористической группировкой, готовившей серию терактов в крупных городах Украины. Главарем группы следователи называют Олега Мужчиля, он же "Лесник" - бывший боец АТО. Его убили во время задержания в спальном районе Киева.

Однако во время обыска у Леоновой не нашли оружия или хотя бы чего-то, что указало бы на сотрудничество с террористами.

В Москве Анастасия была постоянной участницей акций протеста против режима Путина. Часто ходила и на проукраинские акции.

17 мая Леонову освободили из-под стражи. Шевченковский районный суд отказал в удовлетворении ходатайства следователя о продлении россиянке срока ареста до 9 июня. Суд мотивировал свое решение необоснованностью подозрений.

В интервью ТСН она рассказала, почему выбрала Украину, которую, несмотря на сфабрикованное против нее дело, все еще считает свободной страной.

- Это ваше первое общение с прессой, после того як вы вышли?

- Да, первое.

- Какие ваши впечатления?

- Я очень устала и очень плохо себя чувствую. Я пытаюсь сейчас опять научиться спать без снотворного и транквилизаторов, потому что последние два месяца я принимала антидепрессанты серьезные.

- Сами или врачи назначили?

- Психиатр назначил.

- Психиатра присудили или вы об этом попросили?

- Нет, тюремный там есть.

- Это принудительные были разговоры или собственная инициатива?

- Нет, это я попросила.

- Как к вам относились в СИЗО?

- Так, как и в первый раз. Ничего нового. Я даже сидела в той же самой камере. Изначально в Лукьяновское СИЗО меня перевели 31 декабря в общую камеру, в которой было восемь человек. Потом уже после первой голодовки меня перевели в маленькую камеру, в которой 2-3 человека содержались. Но последние две недели из-за того, что у меня была очень сильная депрессия и я не могла спать - наконец была одна.

- Окончание меры пресечения связано с тем, что дело исчерпывается?

- Судья пришел к тому, что подозрения абсолютно безосновательны. Нет никаких доказательств. И плюс они еще процессуальные сроки очень сильно нарушили. В последний день меня должны были уже выпускать по-любому. И в этот последний день прокурор подписал прошение-ходатайство о том, чтобы продлить срок содержания под стражей. Следственный судья это тоже указал, что такого наглого попрания закона не должно быть.

- Вы заранее знали, что выйдете?

- За 5 суток они должны были продолжить и подать это ходатайство. Срок истек. Вот в последний день, утром, я проснулась, и понимаю, что сегодня меня должны отпустить и вдруг меня везут в суд.

- И что это значило для вас?

- Неизвестно выйду я или нет. Могли продлить срок. Следственный судья допустил даже те самые опечатки. Он перепечатал ту же самую ухвалу, то же самое постановление, которое было до этого. Там была опечатка в моих инициалах.

- То есть это уже какой-то другой следственный судья?

- Меня дважды рассматривал один и тот же следственный судья в Шевченковском суде. Вот он сначала продлил мне на 30 дней арест, а потом повторно взял меня под стражу 15 марта.

- Он же и отпустил?

-Нет. Выпустил меня сейчас другой судья. Ну, отказал в продлении.

- В этом же решении?

- Полностью постановление суда мне выдали. Там написано…

- Уже без ошибок? Все правильно было указано?

- Нет, он полностью составил все. Это не просто короткое решение. Там полностью все расписано, что подозрения никак и ничем не подтверждаются и что следствие не смогло дать никаких доказательств моего участия в каких-то противоправных действиях.

- Это могло быть связано с тем, что вам не продолжили срок из-за того, что совсем другой судья?

- Каждый раз новый судья рассматривал.

Россиянку, которую подозревают в подготовке теракта, выпустили на волю

Россиянку, которую подозревают в подготовке теракта, выпустили на волю

- Вы уже с тонкостями украинского законодательства разобрались?

- И с украинским языком... Я вот уже по-русски плохо знаю, что и как сказать. Вот "ухвала", "обґрунтована", "підозра" - да, эти слова я уже очень хорошо знаю.

- И весь процессуальный кодекс тоже выучили?

- Да, к сожалению.

- Вы знаете, что вас называют по-разному? И агентом ФСБ, и борцом против путинского режима, и террористкой, и волонтеркой. Как вы сами себя называете? Где правда? Кто такая Настя Леонова?

- Настя Леонова - это Настя Леонова. Да, я была волонтеркой, да я санинструктор, да у меня есть сертификат по оказанию первой медицинской помощи, международный причем, который прокурор считает, что по показаниям каких-то свидетелей у меня нет навыков. Единственное, что повторяется из показаний к показаниям - это то, что у меня очень плохой характер. Вот давайте считать, что Настя Леонова - это человек с очень плохим характером. Но в уголовном кодексе (я его очень хорошо читала, у меня было много времени) нет статьи, которая предполагала бы ответственность за обладание плохим характером.

- Что такое "плохой характер"?

-Дуже поганий, дуже важкий характер. Я не спілкувалася... Вот я не знаю. Это из показаний в показание…

- А показаний чьих?

- Показаний свидетелей. Вот немного не стыкуется. У меня подозрение, что я в декабре вошла в состав террористической группы, но свидетелей опрашивали далеко не декабрьских. Я уже больше года в Украине, а людей, которые меня более-менее знают или знали, они все в один голос заявили что "дуже поганий характер". Ну хорошо. Не нравится - я в друзья никому не набиваюсь.

- Чего вы добиваетесь?

-Во-первых, закрытия дела, потому что, я до сих пор остаюсь подозреваемой хоть и без меры пресечения, но дело пока еще не закрыто.

- Обвинения, которые выдвинуты против вас?

- Пока еще никаких. Никаких обвинений нет, есть только подозрения.

- Подозрение по какой статье?

- Статья 258 часть первая "Участие в террористической группе, подготовка терактов или создание террористической группы".

- Вы создавали террористическую группу?

- Нет.

- Участвовали в террористическом акте?

- Нет.

- Планировали теракт?

- Если открыть бутылку шампанского - это теракт, то это все что я планировала. Потому что, я работала в баре сомелье. И меня как раз арестовали в момент, когда я возвращалась с работы домой.

- Откуда все это взялось?

- Я не знаю. Я не могу читать мысли этих людей. Более того, я не знаю своих "подельников". Они мне неизвестны.

Фото: Facecook/Дело Анастасии Леоновой: скажем "Нет" беззаконию!

- То есть "Лесника" (ликвидированный во время спецоперации СБУ боец "Правого сектора", которого обвинили в подготовке теракта) вы не знаете?

- Нет. С "Лесником" мы знакомы. Но, он был уничтожен в ходе спецоперации. И "Лесник" мне был знаком далеко не как создатель террористической группы, а просто как патриот Украины, начальник разведки, один из основателей добровольческих батальонов. Но никак с терроризмом не был связан в моем представлении. Возможно, я ошибалась. Остальных подельников - россиян, украинцев - я не знала. Я не знаю, что это за люди. И никогда их не видела.

- Это может быть чьей-то наводкой?

- Я боюсь. Не буду строить никаких предположений. Спросите у тех, что это затеял.

- Но это же тайна следствия.

- Это открытое дело, я думаю, они должны вам рассказать.

- А вам не говорили? Вы не интересовались?

- Нет. У кого?

- У следователей? У прокурора?

- Я общалась последний раз со следователем 20 января. Последний допрос был 20 января. Все остальное время я просто сидела в изоляторе.

- Сколько вообще было допросов?

- Два. Первый - 25 декабря, второй - 20 января. После этого я еще давала показания на детекторе лжи. Поскольку никаких материалов нет в ходатайстве, которые подтверждают мою вину, видимо детектор лжи не показал, что я где-то кривлю или что-то скрываю. Иначе, если бы что-то там было, то они бы зацепились и этого просто так бы не оставили.

Но почему вы?

- Я не знаю. В последней апелляции, как сказал прокурор, они отрабатывали все контакты "Лесника". У всех людей, с которыми он общался, одновременно провели обыски. По другим адресам было найдено какое-то оружие, взрывчатка и так далее, а у меня был обнаружен фотоаппарат, телефон, компьютер и нашивка "Правый сектор". Да, я была волонтером "Правого сектора", у меня была их эмблема. И вот одновременные обыски, одновременные аресты, потом видимо они просто не хотят признавать свою вину и ошибки.

- Что с вами ошиблись?

- Конечно. Ничего - ни изъятого из оборота оружия, ни взрывчатки, ни наркотиков - у меня обнаружено не было. Тем не менее я была арестована. Причем, не было постановления на мой арест. Не было постановления судьи, как это положено. Меня арестовали якобы в момент совершения преступления. Какое я совершала преступление, вернувшись домой поздно вечером с работы, имея бутылку вина и бутылку молока с собой - я до сих пор не знаю. Видимо, само нахождение мое в Украине - это тоже преступление.

- Почему вы решили приехать в Украину?

- Я не жила долго в России. Меня четыре года там не было, и я вернулась в 2013 году летом. Политическая ситуация очень сильно изменилась, просто ходить на митинги стало небезопасно: арестовывали, давали по 10-15 суток без судов. Человека могут взять и арестовать ни за что. Потом случился Майдан. Я звонила (у меня очень много друзей в Украине, в Киеве). Мои родственники, бабушка, дядя, двоюродные сестры. Я узнала, что говорят там в Москве: эти протесты, эти "распятые мальчики", эти фашисты убивающие русскоязычных. Я понимала, что это бред какой-то. И потом мне мои знакомые из России начали говорить, что мне показывают какую-то другую Украину, на самом деле там фашисты, все плохо, хунта, еще какие-то полуматерные слова. И у меня есть как бы право по происхождению... Моя бабушка с 1974 года живет в Украине, поэтому я имею право на получение гражданства Украины. В никакой другой стране мира у меня нет такого права и никуда иммигрировать нелегально я не собиралась. Я просто хотела жить в свободной стране, как мне казалось.

- И что вышло?

- Вышло то, что вышло. Но, я не ассоциирую всю страну с этими 18 следователями и 9 прокурорами, которые реально совершают противоправные действия. Большая надежда на нового генерального прокурора и то, что как-то ситуация изменится. Один человек, который дважды продлевал досудебные следствия - это Севрук, который как я знаю, сейчас в ближайшее время будет уволен и, возможно, это дело просто закроют. Я очень на это надеюсь. Я хочу жить в свободной стране. Я выбрала Украину, но то, что произошло, то произошло.

- Вы считаете Украину свободной страной?

- Да.

- Вы говорили про гражданство. Вы будете его менять?

-Да. Еще в СИЗО мы подали документы на получение украинского гражданства.

- И на каком оно этапе? Что для этого нужно?

- Я подписала все бумаги. Процесс уже запущен. Для этого нужно только доказать, что мои родственники проживали здесь по состоянию на 1991 год.

- И у вас есть возможность это доказать?

- Да, конечно.

- О каких сроках идет речь?

- Я не знаю. Я из СИЗО только подписывала бумаги и их отвозил мой адвокат.

- На этот процесс как-то влияет производство?

- Я надеюсь, что нет, потому что я имею право быть гражданкой Украины, а вот все уже сфабрикованные дела они никак не могут повлиять. Это не изменит того, что моя бабушка по состоянию на 1991 год проживала в Украине.

- А почему вы выбрали "Правый сектор"?

- Я была волонтеркой "Правого сектора" и "Азова". В двух батальонах. Я не выбирала, а меня знакомый просто посоветовал. Я приехала в Украину и через месяц он сказал, что нам нужен человек. И мой знакомый (мы вместе воевали на Саур-могиле, если я не ошибаюсь), был начальником штаба 15-го запасного батальона харьковского "Правого Сектора", в котором я была волонтером.

- То есть это не было каким-то сознательным выбором?

- Ну, поймите, для меня, наверное, это немножко забавно. Мне казалось смешным, что "Правый сектор" единолично объявил в России войну. Да, мне это все казалось немного забавным, что я россиянка, санинструктор и один из волонтеров "Правого сектора". Сейчас я подпадаю под уголовную ответственность в России. У меня есть постановление Верховного суда России, в котором "Правый сектор" признан экстремистской организацией и ее даже нельзя упоминать.

- А с друзьями, знакомыми, с которыми вы общались, которые тогда говорили, что у вас неправильно картина про Украину сложилась, общаетесь?

- Начиная с событий Майдана, я вычеркнула много людей из своей жизни. Когда мне говорили, что 9 мая запрещено в Украине, то что мы тут радуемся победе над Гитлером, а, простите, цитата "хохлы грустят, потому что им не дали 70 лет назад с фашистами вместе маршировать". Такое я слышала от своей знакомой. Но я не могла поддерживать отношения с людьми, которые такие зомбированные мысли им вливаются с помощью телевизионной пропаганды.

А в Украине вы обзавелись кругом единомышленников?

- У меня очень много друзей в Украине. Причем это друзья, с которыми я знакома 12-15 лет. Они считают, что в России не все сошли с ума.

- Вам тут комфортнее?

- Конечно, ну пока меня не арестовали. Пока не произошло этого идиотского ареста.

- Люди з которыми вы общались, изменились как-то после вашего ареста? Возобновилось у вас общение с ними?

- Ближайшие друзья мне отзвонились. У меня вчера только появился мобильный телефон, но до сих пор нет интернета. Еще СБУ мне не хочет возвращать мой компьютер и смартфон. А те, кто знают меня, они не изменили свое мнение. Никто не верит в эти бредовые обвинения. Они меня поддерживают. Также поддерживают российские оппозиционеры, кто меня знал, кто ходил на митинги и с кем мы ходили к посольству Украины. Я стараюсь не общаться с теми, в ком есть, конечно, много негатива. Моей маме писали гадости и мне во всех соцсетях. Я вот еще помню с того предыдущего выхода: "Фашистка, так тебе и надо", "предательница". У каждого - свое мнение, и я не думаю, что я совершила что-то плохое, что-то противоправное.

- А ваша мама где?

- Моя мама сейчас в Москве, она очень плохо себя чувствует - проходит курс лечения в одной из клиник. И я очень надеюсь, что совсем скоро с ней увижусь. Мы разговаривали по скайпу.

- На нее никто не давит?

-Ну, во-первых, я знаю, одна из версий украинского следствия, это то, что мама мне не мама, а вообще ФСБшница. И я готова пройти любую генетическую экспертизу, чтобы доказать, что мама у меня - мама. Потому что мама дважды приезжала в Украину с момента моего ареста. Дважды ей отказывали в свидании. Вот одна из версий, что это не родственница мне.

- То есть куратор ФСБ?

- Да, куратор ФСБ (смеется). А я, как минимум, - кадровый офицер ФСБ, но судя по возрасту я уже должна быть либо майором, либо вообще подполковником.

- Может вы не очень талантливый офицер ФСБ?

-Да (смеется). Бездарный. Меня обвиняют в участии ультра-патриотичной украинской террористической группе, но при этом не исключают, что я - кадровый сотрудник либо ГРУ, либо ФСБ. То есть какая-то шизофрения у следователей. Такое раздвоение: поганый характер, но при этом я могла найти подход к любому человеку, влиятельных каких-то лиц выискивать, но читая материалы дела у меня создается впечатление, что у них раздвоение личности и шизофрения.

- Какой последующий план действий у следствия?

- Добиться у адвоката закрытия дела и снятия подозрений.

- Какие у адвоката прогнозы?

- Скорее всего будет апелляция, наши оппоненты будут подавать на постановления. Я вообще надеюсь, что досудебное расследование больше не будет продлеваться - оно и так длится шесть месяцев и подписывал его как раз первый заместитель генпрокурора, который отсутствовал все время моего ареста. В Украине не было генпрокурора, жаловаться было некому.

- Вот у нас уже появился прокурор. Вы будете писать ему какие-то жалобы?

- Да, конечно, обязательно.

- На кого?

- По факту незаконного ареста. В частности, они пришли к выводу, что я в достаточной мере владею украинским языком, чтобы не переводить мне никакие документы. Они пришли к выводу, что у меня есть какие-то спецнавыки, что у меня нет родствеников.

- Когда это все закончится, чем вы планируете заняться?

- Ну, во-первых, получить украинское гражданство. Прийти в себя чуть-чуть, восстановить здоровье, психологическое в первую очередь. Мне это правда нелегко далось. У меня сильное нервное расстройство, я очень плохо сплю. Снять квартиру, купить, скорее всего, потому что я хочу осесть здесь. Квартиру, машину, мотоцикл очень хочу.

- Как вы думаете, как можно купить квартиру?

- У меня просто есть квартира в Москве. Я опять же не знаю рыночных цен, но по-моему на три в Киеве хватит. Здесь очень дешевое жилье.

То есть Вы планируете полностью разорвать связь с Россией?

- Конечно. По крайней мере при нынешней власти, я точно никак в Москву не поеду.

- Восстанавливать здоровье куда поедете?

- Я очень хочу на море.

- Какое?

- Скорее всего Черное. Пока у меня нет ничего, кроме справки об освобождении. Я боюсь, что другие моря пока для меня недоступны.

- Есть береговая линия в Мариуполе.

- Я боюсь, что мое пребывание в Мариуполе будет снова истолковано следствием, как шпионаж.

- А пока не закончится следствие, что вы будете делать?

- Есть, спать, смотреть в окно без решетки. Очень непривычно. Первую ночь, когда меня освободили, я встречала рассвет просто глядя в окно, потому что наконец-то я имела возможность в него посмотреть.

- Вы хотели бы что-то сказать следствию, СБУ, прокуратуре?

- Я боюсь, что это не в формате вашего телеканала. Приличных слов у меня нет.

Беседовала кореспондент ТСН Ольга Нескородяна

Похожие темы:

Следующая публикация