Интервью с повинной

Чтобы сделать еще хуже, пришлось бы еще постараться — таковы мои впечатления от просмотра интервью россиян Александра Петрова и Руслана Боширова Russia Today. Напомню, что по данным проведенного британскими правоохранителями расследования, эти двое — подозреваемые в отравлении Скрипалей и являются сотрудниками ГРУ Генштаба ВС РФ, а имена их, вероятно, вымышлены.

Их интервью, в котором они пытались доказать, что они простые русские предприниматели, приехвашие посмотреть на "солсберецкий собор" и "оторваться", возымело обратный эффект. Если и были какие-то сомнения, что они являются сотрудниками спецслужб, теперь их стало еще меньше или не стало вовсе. Петров и Боширов не только своими словами (оставим этот анализ для соответствующих специалистов), но и телами доказали свою причастность и к спецслужбам РФ, и к отравлению в Солсбери.

Итак, что увидел я.

Существует три типа базовой линии поведения в случае угрожающей или дискомфортной ситуации: замирание, бегство и агрессия. Агрессия, например, будет говорить о том, что человек стремится отстоять какие-то свои интересы. К агрессивному поведению относится и, допустим, желание понравиться, потому что это проактивное поведение.

А вот базовая линия поведения Петрова и Боширова — замирание. На протяжении всего интервью они демонстрировали минимум жестикуляции, практически вся она сводилась к движению одной рукой. В двух буквально, может, трех эпизодах они подключали вторую руку. Сами движения были очень однотипные, скованные, локализованные в очень узкой области — практически вся она была сосредоточена только над столом.

Подробно остановимся на "одноруких жестах". Каждый из них почти все время использовал только одну руку, вторая была под столом. Когда человек пытается скрыть свои намерения, мысли, чувства и действия, одно из невербальных проявлений — это попытка спрятать руки. Руки в этом плане — наш инструмент воздействия на окружающую действительность. Если мы переживаем состояние активности, если мы намерены что-то жестко отстаивать, наши руки мгновенно включаются. Если же мы скрываем свои истинные намерения, мы начинаем прятать руки. Это один из четких маркеров.

Люди, которых обвиняют в преступлении, еще и в таком серьезном, еще и на весь мир, ведут себя совершенно иначе. Можно было бы ожидать богатую жестикуляцию. Кроме того, когда человек доказывает собственную невиновность, он в основном прибегает к каким-то высоким ценностям, и его жесты тогда тоже в основном "высокие", на уровне плеч и лица. То есть невербальное поведение подозреваемых — показатель зажатости, переживаемого страха и желание скрыть и скрыться.

Отсюда мы переходим к еще одному моменту, очень важному — ключевым эмоциям Петрова и Боширова. А это были страх и печаль. Во всяком случае, именно такие невербальные сигналы подавали их тела. Если человека возмущает, что его обвиняют в покушении на убийство, он показывает гнев, возмущение, мы можем наблюдать очень сильные сигналы удивления. С проявлениями сарказма, критикой и т.д. А здесь мы видим именно страх и печаль.

Единственное эмоциональное проявление у них было — это слово "кошмар". Его повторяли и Петров, и Боширов. Я могу поверить, что за последнюю неделю с небольшим после того, как их вот так на весь мир "растиражировали", их жизнь действительно превратилась в кошмар. Единственное что, кошмар связан с публичностью. И это как раз очень противоречит психотипу предпринимателя. Для предпринимателя публичность — это основа основ, если только он не занимается каким-то нелегальным бизнесом.

Поэтому этому это очень показательный был момент, когда Маргарита Симонян, главред Russia Today, бравшая интервью, спросила, чего вы хотите, они попросили не помощи, по большому счету, они опросили "режима тишины" - чтобы их оставили в покое. Если бы это бизнесмены, затюкать и затуркать их было бы сложно. Они бы наоборот бегали и на каждом углу рассказывали, что они невиновны. Между тем, еще раз отмечу, лейтмотивами эмоционального фона Петрова и Боширова  во время интервью являются замирание и подавленность.

Еще один поведенческий момент, на который необходимо обратить внимание. Все попытки подозреваемых в отравлении Скрипалей представиться бизнесменами-туристами имели такой знаковый признак, как очень жесткая локализация места и времени. Они не рассказывали, что они обыкновенные люди, живущие обычной жизнью, не приводили тому доказательств. Петров и Боширов свели весь разговор только к Солсбери и 3-4 марта. Когда человек пытается отстоять свою правоту, он старается расширить диапазон аргументов. И в первую очередь он расширяет его по времени, месту и людям.

То есть, если я предприниматель, обвиненный на весь мир в страшном преступлении, мой поведенческий механизм будет следующий: я постараюсь доказать, что я честный человек, привлекая к этому других людей, которые могли бы подтвердить мою версию, апеллируя к другим местам (вот смотрите, я и там был с турпоездкой, и там, а там я был с деловой поездкой, вот вам фото и так далее). Я попытаюсь расширить время (я и раньше приезжал в Лондон или я часто езжу туда, я там-то учился, там-то я работаю, у меня вот такие-то партнерские связи). А здесь мы видим совершенно другое поведение. Петров и Боширов локализуют место и время, они локализуют количество участников — это еще один маркер желания скрыть и скрыться. И она как раз характеризует больше такой "спецслужбистский" поведенческий тип, которому противопоказано находиться на поверхности.

Предприниматель — это другой психологический типаж. Предпринимательство связано с активностью, с необходимостью договариваться с большим количеством людей, то есть это переговорные стратегии и тактики, это разные манеры общения, это другой темп речи. А здесь мы видим двух "сундуков", которые наоборот эту ситуацию пытаются замять, показать, что "ихтамнет".

И еще несколько очень четких маркеров. Один из них — уклонение от прямых ответов. Им задают конкретный вопрос — они начинают апеллировать. По тем же самым духам. Если вас спросить, есть ли у вас духи, вы ответите прямо — да или нет, и, скорей всего, даже добавите какие-то деталей (на подарок, куплены на распродаже, стоили кучу денег). Петров и Боширов вместо конкретного ответа почему-то начинают плести очень сложные лексические конструкции, упоминать пограничников, которые что-то там должны были проверить и вообще странно иметь мужику духи. Таким образом они просто пытаются уйти от прямого ответа.

Относительно вообще взаимодействия между ними — видно, что это четкая пара, которая не один год вместе сосуществует. Петров и Боширов на уровне жестов, на уровне тонуса мышц очень однотипно себя ведут. У них даже жестикуляция дополняет друг друга — один достает из-под стола правую руку и начинает ею что-то там делать, второй тут же начинает использовать левую.

Умение выполнять жесты синхронно, не задумываясь, без заминок — это показатель того, что люди в эмоциональной привязке друг к другу находятся уже очень давно. Вероятней всего, это слаженная рабочая группа, рабочая пара, которая отлично друг друга знает, понимает друг друга с полуслова.

При этом ведущая роль у Боширова. Там был один четкий маркер — это система взглядов. Если мы общаемся с человеком выше по статусу, когда он говорит, мы его слушаем, а если он ниже нас по статусу, мы думаем о чем-то своем. Вот у Боширова было как раз такое поведение — Петров его слушал, он же Петрова не слушал, не было зрительного контакта. Это очень важно, четкий показатель того, что в их паре Боширов является ведущим.

Интересной была реакция и самой Симоньян. Главный редактор пропагандистского Russia Today не первый год трудится в оголтелой пропаганде Кремля, и понятно кроме того, что ей ну никак не могли "позвонить по мобильному", под конец интервью тело подвело и Симоньян. Она села в закрытую позу — скрестила руки.

У нас часто бывают невербальные сигналы не на свою ложь, а на чужую. То есть, если кто-то врет, мы можем прикасаться к носу, например, потому что нам становится неприятно от чужой лжи. Если кто-то врет, мы можем закрываться, потому что нам становится неприятно от той ереси, что несет собеседник.

​​​​​​Присоединяйтесь также к группе ТСН.Блоги на facebook и следите за обновлениями раздела!