Почему я преисполняюсь надеждой, что у нас появляется шанс исправить самое кровавое разделение в современной истории.
Джетлаг (синдром смены часового пояса — ред.) выкидывает фокусы с сознанием.
Лежа с широко открытыми глазами в начале четвёртого утра в Южной Корее, на тринадцать часов обгоняя родное вашингтонское время, я преисполняюсь уверенности, что мы в шаге от исторического шанса исправить самое кровавое разделение в современной истории. Спустя неделю, проведённую в Сеуле за сбором фактов, сложно сказать: это рациональная мысль или ночной бред.
Как бы то ни было, даже голивудскому сценаристу не удалось бы выдумать настолько закрученного сюжета и таких ярких героев.
В центре событий двое самых неподходящих для мирного соглашения персонажей: президент США Дональд Трамп, семидесяти одного года от роду, окружённый врагами, требующими импичмента, называющими его самовлюбленным болваном; и северокорейский диктатор Ким Чен Ын, тридцати пяти, как полагают, лет, предположительно уничтоживший дядю и заказавший убийство сводного брата, до последнего занимавшийся стремительными разработками ядерного, конвенционного и кибероружия.
Сводить их в одном помещении взялся 64-летний президент Южной Кореи, Мун Чжэ Ин, которого даже союзники начинают слишком принципиальным, слабохарактерным и вежливым для таких переговоров. В минувшем сентябре Атлантический совет наградил президента Муна, сына северокорейского беженца, премией Гражданина мира за долгий путь от тюремного заключения в студенческие годы за участие в уличных протестах до ошеломительной победы с антикоррупционной программой на выборах в 2017 году.
Но даже мы тогда не могли вообразить, как быстро ему представится возможность осуществить мечту всей жизни и добиться мира на Корейском полуострове. Ожидая его в Вашингтоне, куда Мун приедет помогать президенту Трампу готовиться к встрече 12 июня с лидером КНДР, приближенные источники говорят, что он будет уделять меньше внимания конкретным деталям соглашения (задача для чиновников) и приложит все усилия, чтобы объяснить главному американскому заключателю соглашений, как подвести КНДР к требуемым ответам.
Опытные чиновники Южной Кореи считают, что это незаурядное сочетание личностей — скорее благоприятная возможность, чем преграда для договора. Все трое разделяют одно сокровенное желание: достичь соглашения. Киму нужны американские гарантии сохранения его режима и послабление экономических санкций, которые позволят модернизировать и открыть его страну. Президенту Трампу хочется сокрушить врагов головокружительным успехом и получить Нобелевскую премию мира. Мун цепляется за уникальную возможность установить мир, аналогов которой может не подвернуться ещё долгие годы, если не десятилетия.
Опытные чиновники Южной Кореи считают, что это незаурядное сочетание личностей - скорее благоприятная возможность, чем преграда для договора
Тем временем на заднем плане разгуливает потенциальный помощник или разрушитель в этой драме, китайский лидер Си Цзиньпин, для которого возможное соглашение — одновременно удача и угроза. Правильный мирный договор ослабит альянс США с Южной Кореей, снизит вероятность конфликта и поток беженцев к китайским границам. В то же время, если Трамп сыграет слишком хорошо, Китаю придётся иметь дело с усилившейся, увеличившейся путём объединения Кореей, региональным бастионом и союзником Соединенных Штатов.
Над успешным сценарием переговоров 12 июня придётся долго и тщательно потрудиться. Экспертам предстоит проработать в мельчайших деталях все этапы плана ядерного разоружения, нормализации дипломатических отношений и ослабления санкционного режима таким образом, чтобы это понравилось Северной Корее и одновременно помогло Соединенным Штатам достичь заявленной цели, то есть "перманентной, проверяемой и необратимой денуклеаризации".
Чтобы заставить северокорейского вождя на это пойти, США и их союзники должны будут убедить его — если, конечно, он до сих пор не осознаёт этого сам, — что цепляться за ядерный арсенал нет никакого смысла, поскольку это лишь приблизит крах его режима. Он должен отказаться от убежденности в том, будто ядерное оружие — это единственное, что способно уберечь его от "ливийского" исхода. До сих пор Ким Чен Ын руководствовался именно такой логикой.
Вместе с тем, южно-корейские политики убеждены, что требовать от Кима слишком многого означает обречь переговоры на неудачу: он либо выйдет из-за стола сам, либо его вынудят это сделать оставшиеся дома генералы старой закалки. В Южной Корее считают, что сейчас пришло время пряников, и стоило бы для начала поощрить северян, освободивших троих американских заключённых и демонтировавших полигон, где проводились ядерные испытания. Например, в ответ можно было бы разморозить программу гуманитарной поддержки со стороны ООН или совершить ряд других аналогичных шагов навстречу.
Возможно, президент Мун предоставит своему американскому коллеге возможность перед сингапурской встречей изучить самый сокровенный видеодокумент — запись его собственных переговоров и взаимодействия с Кимом 27 апреля, когда лидеры двух Корей в Пханмунджоме в прямом и переносном смысле совершили исторический шаг — взявшись за руки, вместе перешли самую охраняемую в мире границу. Что увидит на этой записи Трамп? Спокойного, дружелюбного и почтительного главу Южной Кореи, который всем своим видом и каждым движением демонстрирует, что воспринимает Кима как равного, одаривая его уважением и вниманием.
На первый взгляд, аналогичный подход со стороны Трампа не представляется возможным: трудно представить себе человека, который сильнее отличался бы от Муна темпераментом и манерами. С другой стороны, президенту Трампу нет равных в умении включать обаяние, когда это необходимо для заключения выгодной сделки. Представители Южной Кореи, имевшие дело с Кимом, полагают, что спокойствием и лестью в Сингапуре Трамп добьётся большего, чем запугиванием. Жесты, способные значительно облегчить достижение договоренности, могут оказаться неожиданно простыми: придержать дверь северокорейскому лидеру, например, или налить ему чашку чая.
Ким Чен Ын должен отказаться от убежденности в том, будто ядерное оружие - это единственное, что способно уберечь его от «ливийского» исхода
Политики в Южной Корее на этой неделе сочли добрым знаком сдержанную реакцию президента Трампа на отказ Северной Кореи проводить переговоры с Югом, равно как и на резкое заявление одного из правительственных чиновников с угрозами отмены саммита 12 июня и нападками на Джона Болтона, советника по вопросам национальной безопасности, который заявил, что денуклеаризация Северной Кореи будет проведена по ливийской модели — что для Кима означает насильственное отстранение от власти и смерть.
Отвечая на вопросы журналистов, Трамп несколько раз повторил, что никаких изменений не предвидится, и подготовка к встрече идёт полным ходом. В отношении Болтона он сказал: "Ливийская модель — это совсем не то, что мы имеем в виду, когда говорим о Северной Корее". Настроенный на заключение сделки президент Трамп вполне способен на свой лад повторить то, что сделал в Панмунджоме президент Мун. Не так уж сложно представить себе обстоятельства, которые могли бы способствовать достижению договоренности. В идеале, это приведёт к превращению Корейского полуострова в безъядерную зону мира и процветания. Почему бы и нет?
Мне довелось стать свидетелем объединения Германии и прекращения Холодной войны, когда этого никто не ожидал — после распада Советского Союза, до зубов вооруженного ядерным оружием. И сейчас я покидаю Южную Корею с ощущением того, что мы стоим на пороге ещё одного события огромной исторической значимости.
Хотя, возможно, все это — просто мечты.
Если история пойдёт наперекосяк, во всем будет виноват джетлаг.
Присоединяйтесь также к группе ТСН.Блоги на facebook и следите за обновлениями раздела!