Сегодняшний Донецк – это фасад, картинка, созданная для объективов.
Есть в Донецке один занимательный маршрут. Это трамвай №8, который везет пассажиров фактически через весь город – из центра к границе самого отдаленного района Донецка, – пишет Сергей Андреев для "Крым Реалии".
По нему ездят люди, чье мышление зачастую отличается даже от мышления "бульварных" – то есть тех, кто живет в самом центре Донецка, на бульваре Пушкина, возле дорогих ресторанов и кафе. Но, ко всему прочему, восьмой трамвай можно без преувеличения назвать "культурным маршрутом": сползая с ярких огней центра Донецка в темноту лесопосадок Ленинского района, он постепенно везет людей в самый мрак, в буквальном и переносном смысле этого слова.
Чем дальше едет трамвай, тем слышнее минометные залпы.
Во-первых, очень быстро из облепленных иллюминацией улиц и торговых центров вы въезжаете в отдаленный частный сектор, на чьих улицах нет ни одного фонаря. Если выйти уже здесь, на половине пути, создастся такое ощущение, что вы попали на линию фронта: пейзаж будет очень напоминать небольшое село, вроде Майорска. Кроме того, тут же выяснится, что гул трамвая заглушает собой пулеметные очереди и минометные залпы. Следующая за частным сектором темная лесополоса вкупе со звуками войны и вовсе создает, что называется, "эффект присутствия" – хотя вы, по сути, все еще в центре Донецка. Чем дальше едет трамвай, тем слышнее сами залпы, уже даже не выходя на улицу. Но среди его пассажиров это никого не смущает – они знают, что конечная остановка еще далеко. В общей сложности вы уезжаете вглубь от центра на 10 километров – но культурная картина меняется в разы.
Как и всегда и во всех своих проявлениях, сегодняшний Донецк – это фасад, картинка, созданная для объективов. Здесь же иллюминацией красиво украшены фонтаны и ветви деревьев у драмтеатра. И почти не слышно стрельбы. Сам я живу в одном из центральных районов, поэтому проехаться восьмым маршрутом мне пришлось впервые, – но разница между пейзажем с людьми сразу бросается в глаза.
Оказалось, что центр Донецка в отношении рынка "Сокол", куда и приходит трамвай, – это как выезд из Донецка куда-нибудь в Киев. Мало того, что многие люди ездят с окраины Кировского района в центр как на экскурсию, но часть из них приезжает сюда за одеждой, поскольку на окраинах Донецка большая часть магазинов разбита или закрыта. Это же касается и упомянутого рынка "Сокол", который является одним из наиболее часто страдавших от обстрелов объектов.
Пассажиры "восьмерки" даже внешне отличаются от тех, кто обитает в центральных "степях". Как и на Октябрьском, население южных окраин Донецка выглядит значительно беднее своих центральных соплеменников, которые позволяют себе приезжать в драмтеатр или дорогой ресторан в костюмах и на дорогих авто. Несмотря на редкие залпы в центре Донецка, жизнь здесь адаптирована под Захарченко, Ташкента и прочих "героев Новороссии": улицы должны блестеть, рестораны – заполнены деликатесами, а в театрах должны ставить модных западных драматургов. Те, кто катятся вниз на "восьмерке", не знают о последних премьерах. Не знают они и о том, что у ресторана "Пушкин" прямо сейчас припаркован новый черный "Мерседес" с российскими номерами и кодом региона – Чечня. Все это – другой мир, длиной в 10 километров, в котором конечная остановка означает раскаты орудий, пулеметы и привокзальную темноту.
Это своего рода местная традиция: обсуждать США, даже говоря о свиньях.
В таких местах люди менее компромиссны и ненавидят всех – и тех, и других. Это легко понять, едва в трамвае заходит разговор о политике. Впереди меня сидел мужчина, и уже за несколько остановок до конечной речь зашла о том, где дешевле покупать комбикорма. Но в итоге разговор как всегда пошел об Обаме. Это своего рода местная традиция: обсуждать США, даже говоря о свиньях:
– В "укропии" корма дороже, чем здесь. Да еще попробуй через их "погранцов" протащи. Много навезешь?
Тут же подключается женщина, которая ненавидит и тех, и других:
– А чего вы не говорите про пенсии? Много этот фельдмаршал наш (прозвище Захарченко после присвоения ему звания генерал-майора – прим. авт.) нам надавал? Перевел один к двум и все. А колбасу, которую оттуда килограммами возим… И в "укропии" жить не хотели, и здесь не сладко.
– Ничего, зато им Обама теперь уже не поможет. Все. Скоро к нам будут ездить за колбасой.
Подключается третий персонаж – совсем пожилой старичок:
– А мне вот, женщина, лично и пенсии их не надо – я даже не оформлял в той "укропии". После того, как они весь "Текстиль" (микрорайон "Текстильщик" – прим.) разбомбили, мне хватает и нашей, российской.
– А чего вы ее "нашей" зовете? Россия нас бросила – даже паспортов не дают. Вон, племяннице скоро получать – и не знаем, что делать.
– Потому что понятно, что деньги русские. А паспортов мне их и не надо. Я свое уже пожил. Дальше "Текстиля" все равно не уйду.
– Ну, детям же как-то надо жить…
– Ничего, пусть потерпят. Еще тройка лет – и все будет нормально. Они там сами в своей Украине загнутся.
Так незаметно под разговоры о США трамвай пришел туда, где стоит сплошной пулеметный гул и где уже почти прошла "тройка лет". Но местные все еще ждут, что "загнется" единственная страна, которой они хоть немного нужны.
Перепечатывается с разрешения Радио Свободная Европа/Радио Свобода
Присоединяйтесь также к группе ТСН.Блоги на facebook и следите за обновлениями раздела!