Кто такой Линчевский? Рядовой хирург 17-й больницы. Выглядит смешно

Кто такой Линчевский? Рядовой хирург 17-й больницы. Выглядит смешно

Фото: ТСН.ua

Хирург-эндокринолог высказал предположение, что МИНЗДРАВ специально доводят до состояния руины, чтобы объединить с Минсоцполитики.

После заявления директора Центра сердца Бориса Тодурова в медицинском сообществе разгорелся скандал. Тодуров и его соратники утверждают, что с появлением Супрун в Министерстве здравоохранения остановились закупки жизненно важных препаратов, а с самой Супрун невозможно встретиться.

Медики разделились на тех, кто за Тодурова (в основном это известные врачи, долгое время возглавляющие свои отраслевые медучреждения) и тех, кто за и.о. министра Ульяну Супрун (в эту группу поддержки входят, в основном, молодые врачи). С ней самой связаться невозможно, комментариев она не дает, на звонки не отвечает. Неизвестна позиция и премьер-министра, и Верховной Рады, ведь голосование за назначение Супрун на эту пленарную неделю пока не запланировано.  Что происходит в МОЗ, рассказал ТСН.ua известный хирург-эндокринолог Александр Ларин. 

- Почему начался веcь этот сыр-бор? Чем руководствовался Тодуров, когда решил все это вскрыть?

- Нет закупок. Пациенты перестали получать даже ту малость, на которую раньше можно было рассчитывать. Это ж не только стенты, там куча всего. На протяжении 10 лет или 7 лет каждый приходящий министр декларирует: у нас будут протоколы лечения. Если взять протоколы лечения за 100%, то государство сегодня обеспечивает не больше 30%. Если будут утверждены протоколы, кто будет отвечать? Уже не врач будет отвечать, а будет за все отвечать государство, которое не обеспечило тот или иной уровень медицинского учреждения теми или иными медикаментами или оборудованием.

Это конфликт не профессора Тодурова. Это конфликт медицинской общественности по отношению к формам и методам работы всего МОЗ. То есть Тодуров сказал об обеспечении стентами больным с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Я вам расскажу пример о том, что два года дети, болеющие сахарным диабетом с рождения, их около 10 тысяч, не обеспечиваются тест-полосками для самоконтроля. Написано, что государство обеспечивает. То есть технико-экономическое задание было написано еще в июне, МОЗ мог провести тендер и обеспечить детей. Ждали до последнего и передали на международные закупки. До этого ни стенты Тодурова, ни эндокринологическая программа не попадала под международные закупки.

- Вы сами закупали?

- МОЗ закупал. А сейчас все бросили на закупки.

- И что это плохо?

- А где они эти закупки? Мы ж не констатируем факт - плохо это или хорошо. То есть подняли вопрос: почему выделенные деньги год находятся на счетах частных коммерческих фирм...

- Зарубежных?

- Зарубежных.

- Вы имеете в виду Crown agents?

- Да. То есть, мы тоже считаем, смотрим. К фирме тоже возникает много вопросов.

- Каких?

- Что это за фирма. Почему к ней были претензии.

- Это же международные закупки, независимые.

- По тем данным, что мы имеем были неоднократные скандалы. А использование этих денег на депозитах, поставки некачественных препаратов, не только связаны со скандалами в Украине. Они были и в Африке, и в Азии, куда она поставляла до этого медикаменты и разные расходники.

- Насколько независимый этот поставщик? Вот у Супрун говорят, что через ЮНИСЕФ закупаются какие-то детские препараты. А Crown agents - это что за структура?

- Это частная структура по типу нашего "Красного креста". У нас есть общественная организация, которая финансируется из бюджета, у которой тоже был скандал с МОЗом, куда они расходуют деньги и куда девается товар, который приходит в Украину через "Красный крест". Я не в теме этого конфликта, но о том, что существует такой конфликт, я тоже знаю.

- То есть, по сути проблема в том, что вместо украинских дистрибьюторов, которые накручивали свою цену, сейчас накручивает цену международная мафия?

- Да. Я еще раз вам объясняю. Международные закупки, система, которая была отработана годами, которая говорила о том, что если тебе деньги выделят, ты должен отдать какую-то часть "небожителям", которые эти средства пролоббировали. Если б эти "небожители" отказались от своих процентов, то зачем дистрибьютору накручивать цену, потом заниматься постиркой этих денег, чтобы принести эти деньги или в нале или через какие-то структуры вывести их куда-то. Правильно? Дистрибьютор зарабатывает от 7% до 10% своих денег, ему больше не надо. Он наоборот становится в таком случае заложником, что к нему завтра придут правоохранительные органы, полиция, прокуратура, СБУ, налоговая, и он становится мальчиком для битья.

- Так Супрун вместо этих "небожителей" решила...

- Но это не она решила. Это ж был принят закон о международных закупках еще при Квиташвили для того, чтобы бороться с внутренней мафией, украинской, которую обозначили в виде украинских производителей. Но можно принимать различные законы о том, что если это производитель, почему он сам не выходит на тендер, а подставляет под это какую-то прокладку или дистрибьютора, хотя это всем все известно.

Сегодня то, что предложил МОЗ, это производители или дистрибьюторы самостоятельно показывают цены, с которыми они будут продавать свой товар на украинском рынке. Его никто не проверяет, не контролирует. Это как цена от заявителя. Полтора года назад эти функции выполняло Минэкономики и его инспекция по ценам, которая согласовывала на промежуточном этапе, прежде чем МОЗ должен был утвердить эти цены, они рассматривали все пакеты документов и отправляли. Но вопрос в том, что сегодня есть вещи, которые контролируются и регулируются государством, ценообразование конечного продукта, а есть вещи, на которые государство не влияет.

Я могу привести пример. В США в 19 штатах есть прямое регулирование цен на медикаменты. Если взять Европу, то регулирование цен идет со стороны страховых компаний, больничных каст и так далее. То есть вопрос еще в том, что министерство сегодня не хочет общаться с профессионалами. Они даже не хотят слышать их.

- Мы сейчас вернемся к этому вопросу. Я пытаюсь понять: вы за международные закупки или против?

- Я против.

- А почему вы против, если мы перестанем кормить внутреннего дракона?

- Вопрос первый. Скажите, почему на сегодняшний день то, что задекларировано Министерством здравоохранения, введение граничных цен, даже под реинбурсацию, которую провозгласил премьер, по бронхиальной астме, по гипертонии, сахороснижающим препаратам, продолжается финансирование через межбюджетные трансферы областей на закупку инсулина? Почему не установлены цены? Неужели так тяжело? У нас есть больше пяти предприятий, которые выпускают сахароснижающие препараты. Три производителя инсулина в Украине, включая один украинский, который на 70% государственный. Нельзя посчитать, сколько стоит препарат? То есть, это все можно регулировать. С моей точки зрения, должна быть политическая воля для того, чтобы это посчитать. Все остальное - это обман и фальсификация.

- Когда Квиташвили заявил, что сделает международные закупки, вы молчали. Когда пришла Ульяна вы терпели и теперь взорвалось.

- Есть период накопления массы возмущения или протестующей массы. Начались закупки в 2015 году при Квиташвили, закончились в 2016-м. Те закупки, которые были в 2016-м, начали претворяться в жизнь и заключили договора декабрь-январь 2017-го. То есть деньги выделены, но население не было обеспечено лекарственными средствами.

Вопрос главный. До 2013 года, а в некоторых случаях до 2014-го, были через Кабинет министров утверждены программы по направлениям. Была программа сахарный диабет, туберкулез, сердечно-сосудистые. Сегодня программ нет. То есть куда хочу, на что хочу, на то и трачу деньги. Сегодня деньги от всех программ лежат в одном мешке. МОЗ пропустил или по своей халатности или непрофессионализму не отследил то, что отсутствуют программы. Например. Основной движущей силой программы сахарный диабет есть такой показатель - уровень гликолзиированного гемоглобина, который должны были поэтапно снижать. Что мы в результате имеем? А мы не имеем ничего. То есть программа закончилась. Все деньги до копейки тратятся на инсулины. Инсулины имеют абсолютно разную стоимость. Условно говоря от 2,5 тысячи гривен за флакон в тысячу единиц и точно такой же инсулин стоит около 4 тысяч гривен, потому что он в картридже. То есть государство взяло на себя обязательство за удобство введения такого же инсулина заплатить на 55-60% дороже, чем оно во флаконе. Но это ж деньги. И государственные деньги.

Обостряется конфликт между директором Института сердца Тодуровым и Минздравом

Обостряется конфликт между директором Института сердца Тодуровым и Минздравом

Следующее. Есть инсулин последнего поколения, так называемый аналоговый. Аналоговые формы инсулина на сегодня колеблются на год обеспечения от 15 тысяч и выше. Вот эти 15 тысяч на год сегодня, если мы смотрим по пациентам, - у нас нет чего? Реестра больных. То, что говорил Квиташвили, госпожа Павленко (экс-замминистра здравоохранения) - все это был мыльный пузырь. Оказалось, эта программа была сделана на основе 1С бухгалтерской российской, она никем и ничем не защищена. Потом произошел финт ушами. Эти мальчики, которые якобы делали софт, ушли с точно таким же названием в ОО и забрали этот софт. Потом Павленко обязала экспертный центр платить за него от 150 до 200 тысяч, пока не поднялся скандал. По сути говоря, нет ничего.

Госпожа Ульяна Супрун четыре месяца поднимает волну о том, что, оказывается, реестра нет. Она даже не говорит, что на это были потрачены деньги. Опять никто не отвечает. Видя, что происходит, я обращаюсь с письмом к премьер-министру Украины и копию пишу и.о. министра. Я говорю: "Уважаемые господа, Центр, науково-дослідна установа Министерства здравоохранения, может взять бесплатно на себя ведение данного реестра, а вы пока решитесь на создание того, что есть, я гарантирую, у меня есть сервера под защитой, я готов его вести". Я в течение двух месяцев не получил ни приглашения на беседу по этому вопросу, ни от Супрун, ни от профильного зама Линчевского. Никого, ничего. И в конце декабря Супрун подписала приказ, по которому этот существующий реестр она передает ДЕЦу (Державний Експертний Центр, - ред.). ДЕЦ что сегодня делает? Регистрирует препараты, утверждает цены, пишет формуляры, протоколы лечения и ведет реестр, то есть полный конфликт интересов.

И мне 24 числа приходит письмо за подписью Линчевского на мое обращение к премьер-министру и Ульяне Супрун. Могу его показать, рукой дописано число, что оно вышло из Министерства 2 декабря 2016 года, но я почему-то его получил 21 декабря. То есть полтора километра друг от друга, а письмо идет 20 дней. Чувствуется высокий уровень руководителя. Больше всего шокирует последний абзац. Говорит: "Уважаемые директора, вы координируетесь через МОЗ, и с чего вы начали обращаться к премьер-министру?" И напоминание о том, что если вы будет продолжать так работу, вы ж у нас на контракте, ай-яй-яй, смотрите, мы с вами разорвем контракт. Вот, пожалуйста, стиль руководства.

Сегодня в Министерство зайти нельзя. Наверное даже в СБУ проще попасть к какому-то руководителю подразделения. Потому что в министерство нас не пускают, нас туда не приглашают.

У меня была инициатива. Я предлагал, в связи с тем, что нет денег у государства, директорам институтов по всей Украине разрешить сдавать помещения в аренду для врачей. Чтобы врач не бегал, не искал свои 0,25 ли 0,5 ставки у государства, а разрешить ему в стенах того учреждения, где он работает, в нерабочее время вести частный прием. Будет соответствующая нагрузка на государственное оборудование, те же УЗИ, пока он сам себе не купит, ту же компьютерную томографию, магнитный резонанс, клинические, биохимические, гормональные анализы- неважно. В чем это плохо? Ответ: будет отсутствовать контроль за помещениями от распорядителя имущества. То есть МОЗ отказывает, но не предлагает никакие формы дальнейшего решения.

- Давайте конкретно. Смотрите, все пишут, что Тодуров - классный хирург, но он зарабатывал на закупках лекарств через какие-то прокладки, а теперь зарабатывают международные организации, его просто выкинули из этого бизнеса, поэтому он возмутился. Вы против этих международных закупок выступаете, потому что украинские прокладки останутся без хлеба?

- Почему? Я же вам еще раз говорю, я убежден, что если б было желание у руководства МОЗ, мы могли бы урегулировать цены... Я вам хочу привести пример восьмилетней давности. Еще тогда замминистра здравоохранения был Валерий Бедный. Мы вышли с инициативой министерства экономики, чтобы урегулировать цены с закупкой инсулина, потому что тогда уже сумма была около 600 млн. Но эта группа поработала 2,5 месяца, поменялся министр экономики и все это рухнуло. Инициатива должна исходить из МОЗ, а не от Минэкономики. А когда ты приходишь туда и разговаривать не с кем.

Я сейчас могу рассказать, сколько стоит один килограмм субстанции, из которой делается инсулин, и сколько из одного килограмма можно произвести флаконов инсулина, сколько стоит крышечка, наклейка и сколько итого должен стоить инсулин. Надо привязаться к доллару и понимать, сколько у нас все это стоит.

Если мы хотим развивать украинскую фармпромышленность, то в МОЗ должен быть заказ на выпуск тех или иных препаратов. Понятно, что государство не в состоянии закрыть все расходы. Должна быть солидарная ответственность государства и пациента, его родственников, страховая медицина.

- Кроме хамского отношения нового руководства МОЗ, что еще вас не устраивает?

- Вот я на территории своего Центра хочу открыть аптеку. Я по три-четыре месяца жду ответа. Еще пример: я уже три года как руководитель с документами, не могу попасть на утверждение титула реконструкции вот этого здания. Три года, один министр поменялся, второй, третий, и мы каждый раз заново начинаем карусель - горстрой, Минфин, Минздрав. Все это здание площадью 14 тысяч квадратных метров. Из них - 4 тысячи - в демонтаже. Я должен их отапливать, содержать и я вынужден арендовать около 2 тысяч квадратных метров для реанимации в одной больнице.

- Это саботаж?

- Это незаинтересованность и саботаж одновременно. Последний раз я был в МОЗе год назад. На протяжении двух последних месяцев я настойчиво просил о встрече с замминистра Линчевским, но мне отказывают. Один раз я договорился, доехал до Верховной Рады, мне перезвонили и все отменили.

Это не конфликт Тодурова, связанный с закупками и обеспечением пациентов. Это конфликт медицинского общества по отношению к руководству Минздрава, к его стилю, к его формам работы. Еще вначале своей премьерской каденции Гройсман говорит – будут протоколы! Где эти протоколы, кто их пишет? Обнародуйте тех экспертов, кто пишет эти протоколы.

Говорят вот, врачи главные коррупционеры, взяточники и все остальное. Вот приводу пример, вот 14 тысяч квадратных метров, где мы с вами находимся. Лифты есть? Есть. Их обслуживать надо? Надо. Денег стоит? Стоит. Крыша потекла, денег стоит? Стоит. На все это нужны деньги. Денег государство не дает. А где взять деньги? Вот и получается, что главные врачи вынуждены каким-то способом, мы не говорим, что он законный, вынуждать пациентов оплачивать это все под видом добровольных взносов. Мы заложники этой ситуации.

Еще пример: закупается дорогостоящее оборудование. Оно от года до двух лет находится на гарантийном обслуживании. А кто-то задавал вопрос: а что дальше? Где эта больница возьмет от 300 до 500 тысяч гривен на обслуживание этого аппарата в год?

- А был такой министр, с которым все было хорошо? И финансирование, и взаимопонимание?

- С каждым министром все хуже и хуже. Все программы закончились в 2013 году. Сейчас все только провозглашают. Вот, все кинулись внедрять программу семейных врачей. Сделали им комнатушки на первых этажах больниц, превратили их в каких-то швондеров: они только выписывают направления. У нас науку медицинскую сократили на 35%. Оставили только голую зарплату и все. У нас научный сотрудник не имеет денег на международную конференцию съездить. За что ему ехать?

Слава Богу, на нас не смотрят еще как на медведей, которые ходят на задних лапах, мы находимся в контексте мировых медицинских процессов. Но все это не благодаря МОЗу, власти, а вопреки.

А кто-то знает, сколько у нас больных сахарным диабетом? При том, что Крым мы не считаем, половину Донецка и половину Луганска. На одном из последних совещаний вот эти мальчики заявили, что готовность реестра – 85%. Мало того, что эти благородные люди заставили всех областных эндокринологов вбивать всю информацию вручную. Разделили: кому деньги, а кому работу. Но суть вопроса: а сколько пациентов вы уже вбили, они сказали 116 тысяч. Чтоб вы понимали, на 1 января 2015 года этих больных было согласно статистике 230 тысяч. То есть пациентов, у нас чуть более 116 тысяч, а государство продолжает выделять деньги на 230 тысяч!

- Когда Тодуров все это вскрыл, поступила какая-то реакция сверху?

- Пока реакции нет, мы ждем реакции от Министерства. Я думаю, она не последует. Ждем реакции от премьер-министра, ждем реакции от президента. Пока ничего, ждем. Готовимся провести пресс-конференцию завтра.

- Говорят, Тодуров хотел быть министром, поэтому взорвался?

- Два года назад хотел, у него были мысли такие и предложения от каких-то депутатов, хотел быть министром. Но сегодня вы вряд ли найдете здравомыслящего человека, который знает систему, и зайдет в это Богом проклятое здание. Он не претендует на должность министра. И я не претендую. Там руины. У меня такое впечатление, а не специально это делается, чтоб соединить два министерства: соцполитики и здравоохранения?

- А почему Супрун до сих пор не назначили министром, а держат в статусе и.о.?

- Потому что нет голосов. Вы же видите, как она относится к тем же депутатам: присылает на заседания комитета ВР некомпетентных людей. Кто такой Линчевский? Рядовой хирург 17 больницы. Выглядит смешно. Хотя в законодательстве прописано, чтобы стать не то, что замминистра, а завотделением, человек должен пройти специализацию в сфере госуправления.

Беседовала  корреспондент ТСН Ольга Василевская

Похожие темы:

Следующая публикация