По мнению оппозиционера, россияне очень боятся выступать против властей.
На интервью Владимир Ионов приходит со значком "Немцов мост" (движение возникшее после убийства оппозиционера Бориса Немцова - прим.) и соратницей Ольгой Браун под руку, которая, в свою очередь, носит трезубец на груди. Ионову - 76 лет. 15 августа он официально стал политическим беженцем в Украине.
Владимир бежал из России за несколько дней до 2016 года окольными путями через погранпосты, чтобы успеть оказаться в Украине, пока его, как Ильдара Дадина (российский оппозиционный гражданский активист, осужденный за участие в собраниях - прим.) не посадили за решетку. На родине Ионов организовывал одиночные пикеты в центре Москвы. Когда на активиста завели дело, Владимир понял, что нужно бежать.
Спустя полгода в центре Киева они - беглые оппозиционеры - могут в безопасности рассуждать о том, что происходит в России и какое будущее ее ждет.
ТСН: Вы относитесь к какому-то определенному оппозиционному движению или действуете самостоятельно?
Владимир Ионов: Конечно, я вхожу и в "Солидарность", и в "Парнас".
ТСН: Действительно ли можно сказать, что Россия вернулась в сталинские времена?
В.И: Новодворская (Валерия Новодворская - прим.) говорила, что народные массы трусливы и слабоумны. Я думаю, что это в любой стране так, но в России особенно. С XIII века там никогда не было свободы. Что уж тут говорить, если мой родной сын, когда начался дефолт и прочие проблемы, стал говорить: "Обама виноват". Это говорит просто о том, что в России невзрослые люди. Невзрослого человека надо либо водить за руку, либо держать в зоопарке. Россия – это зоопарк и большинство это устраивает, к сожалению. Есть, конечно, свободные люди, жители лесов и полей, но они живут меньше и их не кормят по несколько раз в день.
ТСН: Какое соотношение "свободных" и "несвободных" людей?
В.И: Я число не назову, но знаю, что людям понемногу все надоедает. Тут уже когда человек 20 лет сидит, то его физиономия просто надоедает. Сейчас осложнения в виде санкций, цен и прочих сложностей. К власти пришли охранники, которые думают только о том, чтобы что-то схватить – "украсть и убежать", поэтому все рушится на глазах. 2017 год эта система не пройдет, дай Бог, чтобы без крови.
ТСН: Как возникнут эти изменения?
В.И: А откуда они в 1917 пришли? Они придут ниоткуда. Капля камень точит. Надо шуметь и протестовать. Если король голый, то надо говорить, что король голый. Другого выхода нет. Жизнь – это борьба.
ТСН: Должен же появиться какой-то лидер…
В.И: Лидер всегда появится. Лев Шлосберг (российский политик, председатель Псковского регионального отделения и член федерального Политического комитета партии "Яблоко" - прим.) появился же. У нас много замечательных людей. Все империи уже развалились, осталась только российская, но это временно. Как писал Петр Вяземский Пушкину: "Россию можно любить как бл*дь, которую любишь со всеми ее недостатками, проказами, но нельзя любить как жену, потому что в любви к жене должна быть примесь уважения, а настоящую Россию уважать нельзя". К этой власти никогда уважения не было. У вас тут и флаги, и патриотизм, и футболисты, играя в футбол, прижимают руки к сердцу и гимн поют, то в России иное отношение.
ТСН: Кажется, в России патриотизм развит, особенно в последнее время.
Ольга Браун: Но он так дурно пахнет.
ТСН: Есть разница между российским и украинским патриотизмом?
О.Б: Конечно. Как между добром и злом.
В.И: Прекрасное отличается от безобразного чувством меры.
ТСН: Вы говорите о том, что недовольство в обществе растет, но почему-то люди особо не выходят на улицы. Все-таки основная масса довольна происходящим или боится?
О.Б: У меня такое ощущение, что очень боятся, и не привыкли выступать, в принципе. Мне вообще непонятна психология этого народа. В Москве бесконечно все перестраивается, воруются деньги, все проклинают Собянина, но ничего не делают. У меня дочь ходит с трезубом на шее и ничего страшного, а все всего боятся почему-то. У нас же не расстреливают…
В.И: Не всех расстреливают… Полтора года держится "Немцов мост", людей избивают, разгоняют, а люди стоят. Их очень мало, но тем не менее… это наш маленький Майдан. Моя страна – это большой геморрой для всего мира. Периодически планета этим болеет. Мировое сообщество лечит.
ТСН: Вы все еще считаете себя гражданином России?
В.И: Да, но мне, честно говоря, в Москве просто тяжело. Везде это чувство страха. Люди ходят недовольные жизнью. Небо и земля по сравнению с Украиной. Тут нет такой ненависти и злобы.
ТСН: Друг к другу?
В.И: Да.
ТСН: Как общество реагировало на ваши акции протеста в Москве?
В.И: По-разному – и поддерживали, и избить могли. Если говорить об одиночных пикетах, то в основном мимо проходили, кто-то проявлял поддержку, появлялись проплаченные – ссориться начинали.
О.Б: У нас в стране, в принципе, произошел конституционный переворот. Потому что конституция не соблюдается вообще никак. Право на бесплатную медицинскую помощь – мимо. Бесплатное образование фактически тоже мимо. Церковь отделена от государства – ничего подобного, церковь везде всунулась своим КГБшным рылом. Свобода слова и свобода печати – тут и говорить нечего. Все осталось только на бумаге. Антивоенные пикеты "Солидарности" просто подходят и ногами избивают, например. Нельзя все время пружину сжимать, она рано или поздно разожмется так, что треснет многих.