Я живу в страхе. Я всегда сжимаюсь при звуке полицейских сирен и скорых. И точно знаю, что не я одна.
Жара спадала и плавно наступал вечер. Было лето 2014-го, мы сидели в кафе на улице в центре Тель-Авива – я, моя подруга и трое ее детей. Внезапно, как в кино, все, буквально все, превратилось в один сплошной громкий и душераздирающий звук. Машины резко остановились. Что это? - спросила я подругу. "Побежали, сейчас на нас будут падать ракеты", - ответила она, и мы стали судорожно собирать детей. Персонал кафе показал нам дорогу в бомбоубежище, но пока мы добежали, места нам там уже не нашлось. Уступать никто даже не думал, так что нас отвели в кухню и сказали ложиться на пол.
Мамад - бомбоубежище. Одно из первых слов, которые я выучила на иврите. Дети моей подруги - тогда, два года назад, им было 8, 5 и 1,5 - родились во время относительного затишья. Это была первая сирена в их жизни. И ужас в глазах самой старшей девочки я не забуду никогда. Пока они провожали меня домой, она почему-то начала расспрашивать меня о Чернобыле - это ведь было страшнее. Следующая сирена у них в городе (один из "спутников" Тель-Авива, вроде Броваров или Ирпеня у Киева) была ночью. В их доме нет мамада, а до ближайшего идти 15 минут. Детей загнали под стол, родители не поместились. Старшая девочка потом долго не могла спать и прислушивалась даже к сиренам в соседних городах.
Следующая моя сирена застала меня в момент, когда я была одна дома. Я совершенно не знала, что делать. Ходила по квартире, понимая, что вокруг окна. Уже потом я выяснила, что в нашем доме тоже нет бомбоубежища, что, услышав сирену, нужно быстро спуститься на первый этаж и стать подальше от окон. И вот совсем недавно выяснилось, что весь наш дом - сплошная бетонная конструкция и бояться нечего.
В то лето сирен было довольно много, иногда по три в день. Я научилась очень быстро реагировать, одеваться, будить тогда еще будущего мужа, бросать ему его одежду, хватать кота и бежать вниз. "Ракеты до Тель-Авива летят долго - полторы минуты". Эта фраза до сих пор у меня в голове. Система "Железный купол" успевает перехватывать ракеты, есть риск пострадать только от их обломков. Однажды ночью я видела в небе летящий и тлеющий обломок одной из таких ракет.
Через полгода я переехала жить в Израиль. Сирена с тех пор была одна - учебная.
- Это для преподавателя, - сказала учительница иврита (я как раз была на курсах). - Мы никуда не бежим, в этом году войны не будет.
Несмотря на любопытство учеников, развивать тему войны учительница не захотела. Войны как таковой и правда с тех пор не было. Там, где живем мы - в центре страны - ни сирен, ни тревоги. Но на 30-тысячном форуме русскоязычных женщин Израиля я то и дело читаю истории от тех, кто живет рядом со спорными территориями, откуда и летят ракеты. "Железный купол" не может перехватывать все, а у них еще и вместо полутора минут на то, чтобы спрятаться, 20 секунд. Они часто пишут о том, как им надоело неделями с маленькими детьми жить в бомбоубежищах на матрасах. И сирены там бывают гораздо чаще. Если сирена застает жителей ближайших к спорным территориям населенных пунктов на улице, шанс 50 на 50 - или прилетит в твою сторону, или в противоположную. За 20 секунд можно успеть только испугаться и помолиться.
Битахон - безопасность. Это еще одно из самых важных слов в Израиле. Битахон - это приложение "Цева адом" (красный цвет) на мобильных телефонах. Благодаря ему израильтяне оперативно узнают о приближающейся опасности и о том, что она миновала. Порой раньше сирены. Битахон - это одна комната со спецукреплением и металлической дверью в новостройках, - она же мамад. Битахон – это охранники на входе в каждый музей, торговый центр, любую инстанцию, центральную автобусную станцию, да куда угодно. Ты проходишь через рамку, тебя проверяют металлоискателем, смотрят в твою сумку, просят открыть багажник и задние двери машины. Ты все выполняешь безропотно. Это твоя безопасность.
Битахон - это и водитель автобуса, который внезапно просит показать документы мужчину, пытающегося зайти. И затем отказывает ему в праве пользования общественным транспортом. Этот водитель отказал, следующий может быть менее бдительным или подозрительным. Как был недостаточно бдительным охранник торгового центра "Сарона". Вечером 8 июня этого года в сердце Тель-Авива, в торговом центре, составленном, как городок, из старинных исторических зданий, произошел теракт. Двое "двоюродных братьев", как здесь принято называть арабов (почему - можно почитать тут), с огнестрельным оружием зашли в кафе на территории "Сароны"и стали расстреливать людей. Погибли 4 человека. Мужчина, 41 год, бывший военный, пришел поужинать с женой и двумя детьми. Жена ранена, дети целы. Женщина, 40 лет, мать 4-х детей, пришла туда отметить свой день рождения. Мужчина, 58 лет, доктор, сотрудник университета. Женщина, 32 года, невеста, ждала будущего мужа.
Я тогда гостила в Киеве у мамы. Мой муж был в Тель-Авиве и вечером, пожаловавшись на плохое самочувствие, сказал, что ложится спать. Но после прочитанной новости об атаке я не могла успокоиться до утра, пока муж не проснулся и не написал, что он в порядке. То кафе - мое любимое в Тель-Авиве, на месте любого из них могла оказаться я или мой муж.
Пигуа - террористическая атака. Это слово узнаешь на втором уровне изучения иврита, когда начинаешь читать газеты. Пигуа - это то, чего я боюсь больше всего и что отравляет мою жизнь в Израиле. Между сиренами люди ходят на пляж. До Тель-Авива ракеты не долетают. У всех, кто живет рядом с сектором Газа, есть мамад. Воспитательница рассылает родителям видео, как трехлетки в саду покорно идут в убежище (реальная история) и закрывают головы руками - вероятно, чтобы успокоить родителей.
Теракт - это то, от чего в Израиле не застрахован никто. И ты никогда не знаешь, где это может случиться. "Тебе не стоит волноваться, - говорят мне. - На тебя не нападут, у тебя внешность не семитская". Интересно, о том же думал тот турист, который в этом марте погиб от рук террористов в Яффо – историческом городе-части Тель-Авива?
"Мы не живем в ежедневном страхе теракта, - отвечает муж на мой вопрос. - Теракты не случаются каждый день." "Ты - нет. Я - да", - отвечаю я ему. Я живу в страхе. Я всегда сжимаюсь при звуке полицейских сирен и скорых. И точно знаю, что не я одна. Если я слышу много полицейских сирен одновременно, то сразу пишу мужу, чтобы удостовериться - что с ним в порядке. Если он долго не отвечает на сообщение или у него разряжен телефон, я сразу проверяю самый оперативный израильский портал на слово пигуа. Когда прошлой осенью была серия нападений с ножами, в том числе в Тель-Авиве, я не отпускала мужа вечерами одного. Даже если сто раз устала и мне двести раз не интересно идти на концерт. Можно считать меня романтической дурой, но я предпочитаю умереть вместе.
Нападать с холодным оружием, палить из огнестрельного и на скорости въезжать в прохожих - самые распространенные виды терактов здесь. За год в таких происшествиях погибают сотни военных и гражданских. Но почему-то в мировой прессе об этом принято молчать.
"На нагнетай, - говорит мне сестра мужа. - Вот в 90-х было реально страшно, тогда теракты были в автобусах". Пару месяцев назад мы поехали с ней погулять в Иерусалим, но идти в старый город она отказалась - там чаще всего случаются пигуа. Она была права, я поняла это, когда мимо нас по пешеходной улице понеслись полицейские машины с сиренами. Значит, все-таки боится?
Цава - армия. В армию в Израиле идут и парни, и девушки. Большинство - после года психологической и физической подготовки в специальных заведениях. Исключение - ультрарелигиозные (они молятся за страну) и те, кто в семье единственный ребенок (тут это большая редкость). Многие, кто репатриировался в более взрослом, непризывном возрасте, идут волонтерами. Тут служить в армии - почетно.
Сейчас службу проходят младшие кузины мужа: одна только вернулась из армии, вторая недавно вступила в ряды. Когда она была в увольнительной, зашла в гости. Я решила спросить, не страшно ли ей. На мой вопрос она сначала со смехом ответила, что ей не страшно, ведь сейчас нет войны. Да и если будет, она узнает об этом за месяц до нас. Ее работа в армии - прослушка сирийских переговоров. Но потом она понижает голос и говорит, что за последние 10 дней убиты 8 ребят срочной службы. Она стала бояться выходить на улицу в униформе - чувствует себя мишенью.
В этом году войну тоже не прогнозируют, хотя в Израиле ситуация может измениться всего за несколько часов. Но матери даже тех ребят, которым в армию через пару лет, уже заранее боятся. И я слышу очень много разговоров об эмиграции именно из-за детей. Даже в относительно мирное время, даже если твой ребенок не участвует в боях, нет никакой уверенности, что из армии он вернется целым и невредимым. Несколько месяцев назад 19-летняя девушка-служащая на патрульном дежурстве в Иерусалиме задержала подозрительного "двоюродного брата" и погибла от его ножа. На допросе он сказал, что накануне его друг ходил в старый город резать евреев, вот и он решил.
Милуим - призыв запасников. В случае боевой тревоги или просто на тренировочные сборы. Не важно, трое у тебя детей или пятеро – ты должен явиться. Коротко: я рада, что моего мужа освободили по состоянию здоровья. Как выяснилось, он тоже.
Даже если называть такую ситуацию не войной, а военной операцией, как принято в Израиле, ощущение того, что живешь на пороховой бочке и вот-вот рванет или тут, или там, не отпускает. Слышишь взрывы и тут же вопросы на форуме: "Что, что это было? А, тренировки". Патрульные вертолеты, которые я постоянно вижу в окно, несколько остановок в автобусе, на котором я добираюсь из центра домой в компании арабских женщин. Автобус дальше идет в Яффо, там живут арабы. Говорят, они мирные. Но теракты случаются и в Тель-Авиве. Все те же страхи я читаю в постах тех, кто репатриировался в Израиль 25 и более лет назад. Те, кто родился здесь, от меня отмахиваются, мол, живем нормально, спокойно живем, о войне не думаем. Вот в 90-х... Но недавно мы были на выпускной выставке студентов арт-академии. В качестве дипломной работы наша подруга в выставочном павильоне построила бомбоубежище - она выросла рядом со спорными территориями. Война тут незримо во всем.
* * *
Когда мы обсуждали эту тему с мужем, у нас случился скандал. Он, коренной израильтянин, третье поколение родившихся в стране, придерживается левых взглядов, ходит на митинги за права палестинцев. Он сказал, что я не имею права писать то, что пишу, потому что не знаю истории Израиля. Но я знаю, причем не из школьного курса истории. И мое мнение совпадает с мнением большинства израильтян. А насчет мужа у меня есть показательная история.
Когда у нас гостил мой отец, мы повезли его в Иерусалим. Была пятница, мы попали в какой-то арабский праздник и в старом городе просто пробирались через плотный встречный поток "двоюродных братьев". Даже я, закутанная с ног до головы, с сильно разбавленной славянской кровью внешностью, вжималась в стены. После Стены плача и Храма гроба господня, не дав папе вдоволь пофотографировать, мой муж настоятельно попросил выбираться оттуда. Мы вышли не в те ворота. И оказались в арабском районе, окруженные "двоюродными братьями". Я помню панику в глазах мужа, как мы бежали к такси, бросаясь под колеса проезжающих машин, заплатили 15 долларов за трехминутную поездку, только бы выйти в еврейской части города. Мой папа не понял, что произошло. Но тоже помнит этот случай. Сейчас мой муж говорит, что вовсе не испугался.
P.S. Во всей этой истории многолетнего конфликта мне особенно жаль нормальных арабов. Тех, кто, как и многие евреи, хочет жить в мире и не стремится никого убивать. После каждой большой атаки или серии атак их начинают бойкотировать, не покупают у них продукты и тем самым лишают средств к существованию. Но, увы, здесь на глаз понять, кто друг, а кто враг, совершенно невозможно.
Присоединяйтесь также к группе ТСН.Блоги на facebook и следите за обновлениями раздела!