Минометка

Минометка

Фото: Нина Грушецкая

Время выбрало нас. Да, "Ворон"? Твои слова.

Было лето. Дома был ремонт. Поэтому я уже месяц кочевала от бабушки к подруге и обратно.

Помню, я тогда ходила по чужому району. Осматривалась. И было так жарко-жарко. И люди все куда-то пропали. Я шла по пустынным горячим улицам, а на Востоке шел дождь. "Ворон" писал в смс, что ночью минометку застал сильный ливень. И ребята прятались под ГАЗонами от тяжелых капель.

И тут мне позвонили.

- Меня зовут "Петька". Я от "Ворона". Надо встретиться. В два в парке возле телецентра.

Я приехала раньше назначенного времени. От волнения все делалось быстрее. Купила два кофе с молоком, уселась на траве. Вытащила книгу. И стала делать вид, что читаю. На самом деле в голове – Ворон-Ворон - стучало волнением.

Идет.

Если вы его увидите, или влюбитесь, или сбежите. Широкие плечи и переломанный раза четыре нос.

Потом я еще узнала, что "Петька" честный и вспыльчив.

"Петька" / Фото: Нина Грушецкая

Так вот... Он, тогда ещё незнакомый, нес огромный букет белых роз (такая теперь у нас с "Вороном" традиция - дарить мне только белые цветы) и белого медведя. Он вручил мне подарки, и мы сидели на траве, болтали о неважном и пили кофе с молоком. Только спустя полгода я узнала, что Петька-то кофе с молоком не любит.

Спустя полтора года, когда "Петька" уйдет на дембель, и мы встретимся записать интервью для моей работы, он скажет фразу, которая до сих пор у меня в голове.

- Война всех меняет. При каждом обстреле ты меняешься. Каждый обстрел – ты делаешь выводы для себя. Не только армейские. Я начал ценить жизнь больше. Хочется жить дальше. Не хочется быть раненым, не хочется умереть. Не хочется, чтобы твои друзья, близкие плакали. Ребенка хочешь, семью хочешь. Я и до войны хотел, но как-то так...

Ребята приезжали в отпуск по очереди. "Петька", "Пух", "Кот" и другие. И всегда с цветами. Дарили мне от имени командира белые розы или ромашки, мы пили кофе с молоком и болтали о неважном.

"Кот" / Фото: Нина Грушецкая

До сих пор при встрече с "Котом" вспоминаем, как он оббегал с пяток магазинов, но все же нашел для меня ромашки. Таких, как "Кот", кстати, я больше не встречала. На войне, в отпуске, Котик всегда улыбается широко и искренне.

- Даже война вот взяла и не сломала это во мне. Я как был добрым, так добрым и остался. Ну, немножечко серьезнее стал, а так, как был добрым, так и остался... А почему печалиться…

Я как-то спросила у "Кота", а что такое счастье. И знаете, что он сказал? Хлеб.

- Мы были в Доброполье. Ехала колонна наша. С провизией, с кухней. И гайцы вместо того, чтобы провести ее к нам, сдали сепарам. Попали в плен ребята наши. И поэтому мы остались без хлебушка, без всего. Сколько мы там стояли… месяц или полтора. И под конец того времени, что мы там стояли, приехала наша кухня, привезла провизию. Все сразу на хлеб набежали. О, хлеб, хлеб. Берут его в руки, нюхают. Он такой мягонький был. Мы аж плакать начали. Хлееееб. Взял в руки, понюхал, да ты что, аж слезы навернулись на глаза. Я не думал, что хлеб может столько счастья принести.

...

Фото: Нина Грушецкая

Лето было очень цветочно-белым. Таким было мое знакомство с минометкой. Цветочным и радостным.

А потом пришел сентябрь 2014ого. Ребята сели на свои ГАЗоны и уехали в Пески. До того момента я еще не полностью осознавала, что такое война.

Фото: Нина Грушецкая

Война – это страх. Для ребят, конечно, не так. Для тех, кого я знаю и люблю, война – это долг.

Это для меня она превратилась в бессонные ночи. Мне звонили днем, звонили ночью. Я слышала крик "Борода, насыпай" в трубку. И дрожащими руками поднимала телефон в 4 утра. Когда заканчивался несколькочасовой бой.

Иногда во время разговоров что-то свистело и взрывалось, и тогда наше, как на века, "пока-пока" ровно ложилось на звуки выстрелов.

А порой было тихо-тихо, и мне казалось, что я слышу, как ползет облачко дыма от сигареты "Ворона".

Я тогда страшно боялась звонков с чужих номеров. Боялась плохих новостей. Еще боялась слишком длительного молчания. После одного из таких "Ворон" позвонил мне и сначала долго молчал в трубку. А потом начал говорить.

- П-п-привет. Т-ты н-не п-пугайся, м-меня к-контузило.

Танковый снаряд прилетел рядом с укрытием. И разорвался через стенку от командного пункта. Я так просила "Ворона" уехать в больницу. А он остался.

"Ворон" / Фото: Нина Грушецкая

"Ворон" до сих пор для меня пример для подражания. Человек с сильной волей и чувством долга. Вы, конечно, знаете командира со стороны "Сила. Отвага. Честь". Я знаю еще с одной - у него большое доброе сердце. И острая необходимость в прекрасном. Когда-то минометка переезжала из пункта А в пункт В. Ворон, такой худой-худой тогда и печальный, ехал на броне. На его бежевый пыльный ботинок села бабочка. Он тогда написал мне: "Жизнь и смерть всегда вместе. А прекрасное бывает даже на войне".

Так вот, он лежал в полусознании, а я рассказывала ему разные небылицы, что происходит дома, что сказала подруга и какой сюжет снимаю.

Я рассказывала, рассказывала, а он молчал, потому что не мог ничего сказать, и слушал. И мне так сильно тогда хотелось, чтобы он сейчас был дома.

Вот оно, слово, которое самое важное – дом.

Мы знали, что можем никогда не увидеться больше.

И было все страшнее, потому что все больше я узнавала не только его, но и его ребят из минометки.

Фото: Нина Грушецкая

Спустя полтора года мы с "Вороном" приехали на то самое место.

Мы шли мимо заброшенных складов. Белые стены и голубые оконные рамы в дырочку от пуль, рваная от прямых попаданий крыша.

Чуть больше года назад тут колдовал "Курило". Он воскрешал любую машину, даже густо побитую осколками.

"Курило" / Фото: Нина Грушецкая

А чуть дальше насыпали ребята. Терминал просил огня. И ребята делали свое дело. Шквальный огонь. Усталость. "Борода" и "Дантес" вводят поправки. "Папай" подготавливает боеприпасы. И все ребята разгружают по четыре КАМАЗа боеприпасов в день. И работают, работают, работают. 24 часа в сутки. Семь дней в неделю. 30 дней в месяц. И так всю осень-2014.

"Борода" / Фото: Нина Грушецкая

"Ворон" все ходил по холодным комнатам. Сквозь пробитые снарядами дыры в стенах красиво сочился свет на его строгое лицо.

Мы переступали горы мусора. И было слышно, как в нем копошатся мыши.

- В Песках пахнет войной и мышами. - говорит Ворон. Наклоняется, из груды металла выбирает самый красивый колпачок от взрывателя. На память. И мы уходим.

Пески / Фото: Нина Грушецкая

Тогда, осенью, когда минометка была в Песках, мы с Вороном решили познакомить мою подругу и одного из бойцов. Я тогда еще спрашивала – почему он? А "Ворон" ответил – потому что они готовы встретиться.

К слову, теперь мы с "Вороном" приезжаем в гости к серьезному "Пуху" и справедливой Юле на шашлыки.

Прошло полгода. Стало тихо. Минометка уехала на полигон. Или так: минометка уехала – и стало тихо.

«Мурик» и «Борода» / Фото: Нина Грушецкая

Ребята разбили лагерь посреди поля. Степаныч установил полевую кухонную плиту, а возле нее табличку "Пекельна кухня. Сезон второй".

- Це вже друга табличка. Перша була на 8-му блоці. Там і справді була пекельна кухня. Відро і 40-літрова каструля, в якій готувалась кашка, борщ, суп. Коли ми стояли на блоці, то кухня стояла біля наших мінометів. От я рахував – 12 моїх кроків. Ну от так, як до кута столу. І коли починали працювати наші міномети, то 40-літрова каструля підплигувала отак. Ну і я знімав її, брав автомат і йшов туди, до хлопців.

Степаныч готовит так, что пальчики оближешь. Картошка с зажаркой, рыбка. Еда, конечно, пацанская. Но как же это вкусно. Даже только ради еды Степаныча стоит ездить в гости к минометке.

Степаныч / Фото: Нина Грушецкая

"Мурик", "Пух" ушли на дембель. Пришли новые ребята. Тоже хорошие. Саша, например, сын Степаныча. Мы встретились на полигоне, а потом уже на войне, в Авдеевке, – и это были два разных человека. Обычный скромный парень теперь сильный мужчина.

Саша / Фото: Нина Грушецкая

Помню, "Борода" и Вася тогда показывали местность.

- Бачиш, метрів 500 – і лісок, там вже снайпери їхні сидять, тому сильно не виглядай.

Кстати, глаза у Васи потрясающего цвета – голубого-голубого. А у "Бороды" необычная борода - оранжевая.

Вася / Фото: Нина Грушецкая

А еще у минометки всегда есть банька. Пески, Авдеевка, Чонгар. Степаныч всегда мастерит баньку. Война не война, обстрелы не обстрелы, а где-то в отдаленной комнатке установлены ящики - вместо лежаков, а вместо углей, лежат горячие мины. И пар от них, что надо.

Минометка - это что-то особенное. "Ворон", "Петька", Степаныч, "Кот", "Пух", "Курило", Саша, Вася. Другие ребята. Вы все такие, от которых гордость на душе.

Еще далеко до мира. И уже так много всего случилось. Так много всего изменилось. Кто-то ушел на дембель. Кого-то нет уже с нами. А кто-то как раз переезжает с южной буферной зоны, от замерзшего моря, все восточнее и восточнее – к степи.

Пески / Фото: Нина Грушецкая

И там всегда совсем другая погода, не такая, как дома. Летом там всегда жарче, а зимой всегда холоднее. А еще ветер. Всегда продувает кожу ветер.

И там теперь черным-черно. Даже когда весна. Но…

Время выбрало нас…

Да, "Ворон"? Твои слова!

Присоединяйтесь также к группе ТСН.Блоги на facebook и следите за обновлениями раздела!

Похожие темы:

Следующая публикация